Золотая свирель - Страница 102

К оглавлению

102

— Да твоя обожаемая Каланда… собственную дочь…

Я сунула под нос Кукушонку сжатый кулак.

— Еще одно слово про Каланду… эй, ты куда?

Кукушонок оттолкнул мою руку и зашагал к оврагу. Я догнала его, сцапала за плечо:

— Спятил? Нас поймают. У них собаки.

— Какие собаки?

— Они же охотились днем, балда! Как пить дать, это охота заночевала.

Парень послюнил палец и поднял его над головой.

— Ветер от Нержеля. Обойдем вон там.

— Ты кретин. Ты безмозглый идиот.

— Ну и вали отсюда, если трусишь.

— Я уже имела дело с принцессой. Не хочу ей больше попадаться.

— Вот и вали, говорю.

— И тебя уже один раз вытаскивала из застенков. Мне это тоже надоело.

— Давай, давай. Попрекни меня еще куском хлеба.

— Не топай, балбес! Ломишься, как стадо кабанов.

— Тихо ты…

Ратер опустился на четвереньки и осторожно пополз сквозь растущую на краю оврага мокрую малину. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Внизу открылась неширокая ложбина — на дне ее, прямо под нами, словно в адском котле полыхал костер, по песчаным стенам метались ломкие тени. На фоне пламени корчились и скакали три косматых силуэта — правда, не совсем голяком, а в длинных распоясанных рубахах. Пара пестро одетых музыкантов терзали визжащие инструменты. Призывно пахло горячим вином и чуть подгоревшим мясом.

Дальше, в глубине котловины, на разбросанных плащах сидели и лежали остальные гуляки, у которых, наверное, уже не было ни сил, ни желания прыгать перед огнем. Трое или четверо спали вповалку на разбросанных коврах, еще четверо, сидя полукругом, лениво передавали друг другу полупустой мех, а одна пара, нисколько не смущаясь присутствием зрителей, занималась любовью.

— Ну, разбойники… — вполголоса пробормотал Кукушонок. — Настоящие разбойники…

— Где-то должны быть слуги. И лошади. И собаки.

— Вон там, я смекаю, — Кукушонок показал в темную глубину оврага.

— Если они там, собаки нас унюхают.

— Навряд ли. Слишком туточки много потных нобилей, чтоб унюхать двух замерзших браконьеров. Хотя какие мы браконьеры, здесь же не Королевский Лес.

— А, для них один черт… Смотри-ка, это ведь девушки у костра скачут. У одной, кажется, кроталы в руках.

— Это альхана, которая с погремушками. А остальные, наверное, просто шлюхи из города. Ноблесок тут нет. Музыканты у них тоже альханы. Вот ведь наяривают, черти…

Я оглядела всю компанию в поисках принцессы.

— А где Мораг?

— Мораг-то? Вон она.

— Где?

— Да вон. С мехом.

А ведь точно. Один из ленивых пьянчужек оказался принцессой.

Сверкнул серебряный обруч — принцесса откинулась назад, расправляя мех и выцеживая себе в глотку остатки вина — угольно-черные волосы коснулись скомканного на земле плаща.

Пустой мех отлетел в сторону, Мораг легким, скупым движением вскочила на ноги. Вскинула руку — музыка смолкла на полутакте, танцующие у костра замерли, теперь был слышен только треск пламени и шум ветра в листве.

Принцесса что-то проговорила. Двое пьянчужек поднялись и направились к костру.

— Че это они делают? — удивился Кукушонок.

— Гасят огонь, как видишь.

— Разве так огонь гасят?

Девушки в рубашках отодвинулись к песчаной стене; парни, вооружившись длинными палками, принялись растаскивать костер в разные стороны. Пламя тут же упало, сократилось, сделалось темнее. Принцесса между тем отвесила пару пинков сплетшейся паре и отправилась пинать спящих.

Вскоре народ в котловине зашевелился. Вспыхнули факелы. Ковры и разбросанный скарб оттащили подальше, а бывший костер превратился в большую, мерцающую темно-алым кляксу.

— Ого, — пробормотала я. — Или я ничего не понимаю, или сейчас цирк начнется.

— Чего начнется? — Кукушонок недоумевал.

— Цирк, говорю. Это будет похлеще прыжков через костер. Ты гляди, гляди…

— Не нравится мне это… — бормотал он, ерзая и шурша ветками. — Лучше б они этим своим занимались… оргием своим…

— Тссс! — я ляпнула Кукушонку по загривку и придавила его к земле. — Молчи…

Совсем рядом прошелестели шаги, затем кто-то затрещал кустами, пробираясь к краю оврага. Мы с Кукушонком испуганно переглянулись. Невидимка повозился и затих в трех шагах от нас.

Кукушоночьи губы воткнулись мне в ухо:

— Кто-то из слуг, небось. Тоже подглядывает.

Я кивнула и прижала палец к губам.

Тем временем двое помошников стащили с Мораг сапоги и завернули штанины до середины икр — она босиком прошлась перед рассыпанными углями. По периметру мерцающей кляксы воткнули десяток факелов, осветив место действия. Мораг махнула рукой — музыканты слаженно грянули какую-то смутно знакомую мелодию, а девушка-альхана, щелкая кроталами, вдруг завела мощным, ясно слышимым голосом:


— Не летай, голубка в горы,
Стрелы для тебя готовы!

Мораг помедлила, прислушиваясь к музыке, затем выпрямилась, проведя руками по бокам сверху вниз, сжала ладонями узкие бедра, тряхнула черной гривой — и шагнула на раскаленные уголья.

Кукушонок придушенно ахнул, я снова надавила ему на загривок, пригибая горячую его голову к земле. А чего он ждал, интересно? Что принцесса рыбу ловить будет в этом пекле? Или кого другого загонит на головешках прыгать?

102