Золотая свирель - Страница 136

136

— Хочешь напугать меня? Я это знаю.

— Я была в Сумерках. В холмах. На той стороне.

— И это я знаю.

— Здесь у меня остались не отданные долги. Я знала мать принцессы, королеву Каланду. Каланда умерла. Теперь ее дочери грозит опасность. Я считаю, что обязана в этом разобраться.

Он вздохнул.

— Понимаю. Так что с принцессой?

— Ее хотят убить. Было три покушения. Как она выжила после второго, вообще не представляю. Сейчас… у меня есть некоторый план. Ты знаешь, где находится королевская усыпальница?

Пепел задумался, потом пожал плечами.

— Никогда не интересовался.

— Неважно. Ты… согласен мне помочь?

Он кивнул, улыбнулся. Хорошая улыбка — и слов никаких не надо.

— Я хочу вызвать Мораг к могиле матери. Сегодня ночью. Я могу написать ей записку, но записку надо отнести в Бронзовый Замок. Возьмешься? Я дам тебе денег, чтобы пройти.

— У нас не на чем писать записку. Может, передать на словах?

— На словах… Ну, скажи: "Сегодня, как стемнеет, Леста ждет тебя на могиле Каланды".

— Принцесса мне поверит?

— Если не поверит, решит, что убийца ее выманивает. И все равно пойдет, насколько я успела ее узнать. — Я усмехнулась. — Даже скорее пойдет, чем на встречу со мной. Причем одна. Ну, можешь добавить… можешь добавить пароль: "ГаэтВетер". Только мы вдвоем его видели… хм… она-то его как раз не видела. Это неважно. В смысле, что не видела.

— Хорошо.

Я подняла голову.

— Хелд!

Они с Кукушонком, похоже, поругались. Сидели далеко друг от друга и смотрели в разные стороны. Паромщик нехотя оглянулся.

— Хелд, не в службу, а в дружбу — дай Пеплу штук пять монет. Он пойдет в город.

— Берите что хотите. — Хелд кивнул на узел. И пожал плечами.

Пепел без лишнего смущения залез в сверток, отсчитал пять авр. Спрятал их в пояс, махнул нам рукой и ушел, поигрывая палкой, по тропочке в камышах. Наверх, к дороге, ведущей вдоль берега.

Кукушонок пересел ко мне.

— Куда ты его послала?

— К принцессе. Мне надо с ней встретиться. Сегодня ночью. Ты знаешь, где находится королевская усыпальница? Под замком где-нибудь?

— Не. То есть, под замком тоже. Только там давным-давно не хоронят. Под Новой церковью теперь крипта.

— А могила королевы где?

— Королевы Каланды? Да там же, в крипте. Ты что, опять в город намылилась?

— Да, придется. Мне необходимо посетить могилу. Вместе с Мораг.

Кукушонок подозрительно меня оглядел.

— За каким таким… Ты курочить ее вздумала? Могилу то есть? Там, думаешь, ответы на загадки найдутся? Не божеское это дело, Леста.

— Курочить, надеюсь, не придется.

— Зачем тогда?

— Вопрос задать. Вернее, два вопроса.

— Кому?

— Каланде.

Пауза. Кукушонок сощурился. Непроизвольно мазнул ладонью по груди, нащупывая солю под рубахой.

— Мертвую призвать собралась… Леста, не дело это. Не дело. Боженька милостив, пока зла не вершишь, а мертвых из могилы подымать — истинное зло!

— А я-то кто, по-твоему? Не результат богопротивных действий? Что же ты дружить со мной не брезгуешь?

— О том колдуну твоему ответ держать. Пока ты зла не чинишь, я от дружбы не отказываюсь.

Он выдернул из-за ворота монетку-солю и зажал в кулаке. Глаза его в узком злом прищуре потемнели и как-то остыли. Не янтарь и не мед — холодная торфяная вода.

Я прямо-таки взвилась:

— Ах, вот как! На весах, значит, взвешиваем. Пойдет направо — руку протянем, пойдет налево — руки умоем. С нас взятки гладки. Чистенькие мы со всех сторон. Разбираемся — здесь у нас зло, здесь у нас добро. Здесь у нас черное, здесь у нас белое. За белое мы ухватимся, а черное отпихнем подальше. Ногой отпихнем, чтоб рук не марать.

— Вот я и не хочу, чтобы ты маралась!

— А почем ты знаешь, насколько я измарана? Может, у меня руки по локоть в крови? Может я детишек малых на дно утаскиваю, чтоб сожрать? Может, меня сам дьявол послал, чтоб тебя, такого чистенького, совратить и душу твою бессмертную навсегда погубить?

Кукушонок оскалился:

— Валяй, совращай. Прямо здесь. При бате.

— Уже! — Я торжествующе наставила на него указательный палец. — Уже, а ты и не заметил, глупец. Я купила тебя за пятьдесят пять золотых монет из колдовского клада! С потрохами купила!

Он отшатнулся и побелел, словно ему молоком в лицо плеснули. Даже веснушки выцвели в один момент. Глаза распахнулись до невозможности, как тогда, ночью, на островке, когда мне удалось ненадолго напугать его.

Враз помертвевшие губы беззвучно задвигались. Молитву, что ли, читает?

— Вот так и ловят таких как ты, Кукушонок, чистюль. — Меня охватил горький восторг разрушения. — Доверяющих своему сердцу, потому что оно не знало грязи. Так и ловят — на доверии. Чтобы тебя обмануть, не надо лгать. Тебе надо говорить правду — ты сам себя обманешь.

— Убирайся, — прошептал он. — Убирайся сейчас же.

Вот такая беда.

Нас связывала общая тайна, общая опасность, все то же сакраментальное доверие… А что вышло? Пара слов, самое забавное, правдивых слов…

Я поднялась, глядя на него сверху вниз.

— Поверил?

Он смотрел исподлобья, зло и обиженно. Тискал в кулаке медную сольку. Молчал.

— Опять поверил. Плохо твое дело, Ратери. Никуда не годится…

136