Золотая свирель - Страница 139

139

— Поворачивай оглобли, пацан, — неожиданно грубо рявкнула девица. — Хозяину не резон, чтобы всякая шушера портовая голым пузом тут светила. Сваливай, сваливай. Иди вон на Козырею.

— Где ты голое пузо углядела, тетенька? — обиделась я. — Глаза протри, а? Приличная одежа, новая почти, галабрского почти сукна, а что в дырьях — так моль зверь разборчивая, абы что хавать не станет. Я вот тоже не абы что хаваю, на селедку, например, и не посмотрю даже.

— Ты мне зубы не заговаривай, моль залетная. Вот Касю-Вышибалу кликну, пойдешь селедкам на корм, они тебя за милую душу схавают. Чего, чего ты мне в нос тычешь? Ааа… вот с этого и начинать следовает, а то ишь, взялся языком загогулины писать, видали таких писателей… Что заказывать будем?

— Пожалуйста, что у вас есть не рыбное?

— Колбаса с горохом, свиное рагу, пирог с ливером, грибы с капустой.

— Колбасы и пирог. А сладкое есть?

— Повидло разнообразное, мед хороший, нонешнего года, коврижка свежая имбирная…

— О, да! И побольше. И пиво. Самое лучшее и тоже побольше.

— Не рано тебе пиво-то пить? — Девица покатала монетку между пальцами.

— Самое время для пива. И побольше! — Я уже устраивалась за облюбованным столом.

Девица буркнула «ну-ну», сунула деньги в передник и удалилась на кухню. Пару мгновений спустя из кухни донесся взвизг и звонкая оплеуха. Из приотворенной двери бочком-бочком выкатился толстый монах с глупой ухмылкой на физиономии.

А вот прислуга обнаружит пропажу монеты и обвинит в краже лапавшего ее на кухне монаха? Впрочем, потешнику гриму это только на руку. Веселья будет!

Эльго хлопнулся за стол напротив меня и подмигнул. Никто не обратил внимания на монаха. Явился из кухни, может через двор прошел. Стрельнув по сторонам глазами, я перегнулась через столешницу и зашептала:

— К Каланде у меня два вопроса. На первый она точно даст ответ, а на второй — если нам повезет. Вот скажи, она может знать имя своего убийцы?

Эльго поддел пальцем монашеский кожаный ошейник.

— Может статься, и нет, — ответил он неохотно. — Раз на раз не приходится. Если она его видела, то, конечно, знает. А если ее отравили или убили чужими руками, да еще, например, стрелой…

— Говорят, она умерла сразу после родов, от кровотечения.

— Тогда, скорее всего, отрава.

— А вот может быть…

— Да что ты торопишься? Все, что сможем — узнаем. Что не сможем — звиняй. Подожди немного, служба кончится, люди разойдутся, тогда… тссс…

К нам подошла прислуга с подносом.

Я тут же ухватила вожделенную коврижку, благоухающую словно набитый пряностями корабль с Полуденных Берегов. Пышная, темная от меда, замешанного в тесто, с глазурованной белком, чуть липкой корочкой. Пододвинув один из горшочков, я щедро бухнула на коврижку сливового повидла. Грим чихнул, посмотрел на меня неодобрительно и зарылся в блюдо с колбасой. Я залезла в другой горшочек, и поверх сливового добавила черничного. Разговор сам собой иссяк.

За большим столом перед камином ужинали несколько причудливо разодетых путешественников или торговцев. Они оживленно беседовали, то и дело подзывая белоснежную девицу. Вместе с путешественниками сидели четверо вооруженных парней — видимо, охранники. Один из них выглядел совсем чужаком — мрачный, небольшого росточка, коренастенький, смуглый, с толстой черной косой, болтающейся аж до поясницы. На нем была кожаная безрукавка, крест-накрест перехваченная перевязью с ножами-метателями. Голые руки от плеча до локтя несколько раз перепоясывали какие-то хитрые сине-черные узоры. Варвар, дикарь. Я спрятала улыбку и отвернулась.

В памяти всплыло — денег. Ваденжанский лорд когда-то сватался к нашей принцессе и натерпелся от нее позора. Понятно, почему Мораг заартачилась. Этот коротышка едва ли маковкой своей осмоленной до подмышки ей дотянется. Впрочем, он явно горец из Верхней Ваденги. А лорд их из Нижней, что на побережье. У Нижней Ваденги даже флот есть.

Под ногами у компании попрошайничал кот — большой, рыжий, с белой грудкой, в белых носочках. Один из путешественников кинул ему колбасную шкурку, другой шутливо топнул на него и засмеялся. Кот, ухватив шкурку, побежал через зал к выходу.

Дверь очередной раз отворилась, в кабак разом ввалилась пестрая толпа молодых людей. Они все уже были в подпитии и привели с собой двух веселых девок. Заметавшийся у них под ногами кот привел компанию в буйный восторг.

— Лови кошака, ребя! Ща мы его пивом напоим!

— Справа заходи!

— Плащом его, Таск! Плащом накрой!

— Эй, ты чо, плащ отдай! Своим лови, дубина.

— Хватай его!

— Сучий потрох, окорябал!

— Не троньте Пиратку, обалдуи! — закричала от кухни белоснежная прислуга.

— Ату его, ребя! Промеж ног уйдет…

Толпа сомкнулась. Девки восторженно визжали.

— Держу!

Круг распался. Один из парней, в сбитой на затылок фиолетовой шапке с фестончатым хвостом, поднял кота на вытянутой руке.

Фиолетовая шапка была мне знакома. Я заерзала на лавке, пытаясь спрятаться за гримом. У них нюх на меня, что ли?

Кот оскорбленно заорал, крутясь в воздухе и беспорядочно размахивая растопыренными лапами.

— Эй, Роза! — гаркнул фиолетовый. — Принеси полотенце!

— Чтоб ты провалился! — плюнула прислуга. — Он же тебя располосует, урода.

— Шевелись!

— Сволочи… — пробормотала я.

Эльго, обернувшийся на шум, скосил на меня глаз.

— Сделай что-нибудь, — сказала я ему. — Они кота мучают. Я их боюсь. Они меня знают. Они Пепла чуть не убили.

Эльго вдруг ухмыльнулся, щелкнул пальцами и показал куда-то в темный угол. В темном углу стоял ящик для угля, а на ящике сидела еще одна кошка. Сидела совершенно неподвижно, только глаза светились.

139